- вымышленный, условный язык, на котором изъясняются между собой лица, занимающиеся воровством, мошенничеством, нищенством и т. п.; наряду с ним и отчасти с ним переплетаясь стоят условные языки матросов, рудокопов, извозчиков, проституток. При изображении быта этих классов знаменитейшие писатели (Шекспир, Теккерей, Диккенс, Виктор Гюго) прибегают к выражениям, в нем употребительным. Лексикон В. языка весьма разнообразен по своему составу. Здесь попадаются слова латинские, заимствованные у средневекового духовенства, цыганские, древнееврейские; много слов местного разговорного языка, только переиначенных; нередко словам общеупотребительным придается иное значение (у петербургских мазуриков фараон значит будочник, стрела - казак, камышевка - лом, мальчишка - долото и т. п.). В. язык в течение столетий передается из поколения в поколение; он обладает значительной устойчивостью; в нем замечаются законы, аналогичные тем, по которым изменяются языки естественные, благодаря чему он обращает на себя внимание лингвистов (Pott, "Die Zigeuner in Europa und Asien", т. 2-й, Галле, 1845).

В Германии В. язык известен у мошенников под названиями: нем. Kochemer Loschen, Kokumloschen (от древнееврейских слов chacham - мудрый и laschon - язык), Chessenkohl (от древнееврейских chess - мудрый и kol - голос), Rotwelsch (древнейшее название, восходит к XIII столетию, от воровских слов: Rot - бродяга и Welsch - иностранный, собственно итальянский язык). Первый образчик немецко-В. словаря находится в заметках каноника Дитмара фон Мекебаха, в Бреславле, и относится к середине XIV в. Заслуживает внимания словарь ратмана Герольда Едлибаха (Цюрих, 1488), также как изданный Лютером "Liber vagatorum" (1523), которые послужили основанием для всех позднейших словарей и грамматик В. языка, но нередко искажались. Замечательнейшим опытом в этой области является изданная известным мошенником по профессии: "Wahrhafte Entdeckung der Jauner-oder Jenischensprache von dem ehemals ber ücht igten Jauner Kostanzer Hanss" (Зульц-на-Неккаре, 1791), которая целиком перепечатана в сочинении Av é -Lallemant: "Deutsches Gaunerthum" (Лейпциг, 1862); в этом последнем труде немецко-В. язык подвергнут тщательному исследованию.

Во Франции В. язык известен под названием argot, но слово это имеет более широкое значение: арго называется и условный язык студентов, актеров, жокеев, разного рода спортсменов. Изучению французско-В. языка много содействовал Видок (см.), который в своих записках сообщил довольно подробный словарь его. Ср. Lor édan Larchey, "Dictionnaire historique, é tymologique et anecdotique de l'Argot parisien" (6 изд., Париж, 1873); C é saire Villatte, "Parisismes" (Париж, 1884); Charles Jollier, "L'argot" (Париж, 1891).

В Англии современный В. язык восходит к XVI столетию; он называется Rogues'Language, St. Giles'Greek, Pedlars'French. Древнейшим образчиком английско-В. языка могут служить речи и песни гробокопателей в "Гамлете" Шекспира, также диалог между Слендером и Квикли в его "Виндзорских кумушках". У лондонских мелочных торговцев (Costers) существует обыкновение по временам преобразовывать свой условный язык; любимый для этого метод - перестановка букв, процесс, который замечается и в органическом росте языка. Ср. H. Baumann, "Londinismen, Sla n g und Cant" (Берлин, 1887).

Библиография всех европейских В. языков у Wagner, "Die Litteratur der Gauner - und Geheimssprache" (Дрезден, 1861).

В России в различных местностях существуют различные В. языки; но все они, по-видимому, имеют общую основу. Предметом исследования они не служили, и сведения о них можно дать только отрывочные. Существует предание, что волжские разбойники имели свой условный язык, но единственные следы этого языка остались в поговорках: дуван дуванить (делить добычу), да сарынь на кичку. Са(о)рынь и ныне местами значить чернь, толпа; кичка - нос судна; это было приказание бурлакам убираться в сторону и выдать хозяина. Современные столичные, особенно петербургские мошенники, карманники и воры различных оттенков имеют свой язык, который они называют байковым или музыкой, это - язык весьма ограниченный и относящийся исключительно до воровства. Кроме общеупотребительных русских слов с условным значением, в этом языке имеются слова, общие с офенским языком. Этот-то офенский или аманский язык, вероятно, и послужил основой всех русско-В. языков. Начало его неизвестно; родина - Алексинская волость Ковровского уезда Владимирской губернии, откуда уже в 1700 г. по всей России расходились коробейники, называя сами себя масыками. Язык этот не особенно богат и ограничивается нужнейшим в быту ходебщиков, которые прибегают к нему в своих плутовских совещаниях. В состав его входят: слова греческого происхождения (галасц - соль, от греч. άλς), переиначенные русские слова, с измененным значением (отемнить - умереть), далее слова вновь придуманные, по русскому складу (скрипы - двери; визжак - кнут; мастырить - делать), наконец, слова неизвестного происхождения (рым - двор, юсы - деньги). Грамматика и все строение речи - чисто русские. Вот образчик офенского языка: "Мисовской курехой стремыжный бендюх прохандырили трущи", т. е. в нашей деревне третьего дня проходили солдаты. В настоящее время язык этот вымирает, так как и промысел офеней в сильном упадке; но в то же время область его распространения значительно расширилась, так как промыслом этим занялись и во многих других губерниях. Между офенями разных местностей существуют и некоторые отличия в языке. Об офенском языке см. статью К. Тихонравова в Erman's "Archiv f ü r wissenschaftliche Kunde von Russland" (т. XV, Берлин, 1856 г.). Тем же офенским языком, с небольшими только изменениями, говорят профессиональные нищие, мошенники, воры и конокрады Рязанской и Тверской губерний, только они называют его кантюжным языком. Костромские шерстобиты, подражая ковровцам, также сложили свой язык, частью переняв офенский, а частью переиначив и дополнив его словами собственного измышления. Офенские слова входят и в состав условного языка стекольщиков-ходебщиков Олонецкой губернии; некоторые сведения об этом языке, называемом масовским (офеня-масык) или ладвинским (от села Ладва Петрозаводского узда, на реке Ивини, в 50 верстах от Петрозаводска) сообщил В. Семенов в "Живой Старине" (1891 г., вып. IV). Наконец, офенские слова входят в состав тайного языка, известного в Малороссии и Белоруссии. Впервые галицкий журнал "Зоря" в статье "Дедовска (жебрацка) мова" (Липня, 1886 г.,  13 и 14) сообщил, что местные кобзари имеют свой тайный язык, который, по их мнению, возник во времена борьбы холопов с панами; беглые холопы, скрываясь под видом нищих, изобрели свой язык, чтобы таким образом скрыть свои воинственные планы. Затем В. Боржковский в "Киевской Старине" (1889 г.,  9) напечатал небольшой словарь этого языка, собранный им среди лирников (те же кобзари) Подольской губернии. Подольские лирники представляют собой тесно сплоченную корпорацию (как вообще нищие во многих местах Юго-Западной России), язык свой держат в глубокой тайне и изъясняются на нем только тогда, когда никого нет, или так тихо, что никто не услышит; у них, следовательно, язык этот является отражением только глубокой старины, практической пользы из него они не извлекают. Шаповалы местечка Новый Ропск, Новозыбковского уезда Черниговской губернии, среди которых, по сообщению Ф. Николайчика в "Киевской Старине" (1890,  4), распространен тот же язык, что и у подольских лирников, употребляют этот язык, когда желают быть непонятыми. Тот же язык известен и харьковским нищим (невлям), как об этом можно судить по небольшому словарю, сообщенному В. Ивановым в "Статистическом Листке" (1883 г.,  10) и, наконец, белорусским старцам (слепым нищим), как об этом свидетельствует список слов, напечатанный С. Микуцким в "Материалах для сравнительного и объяснительного словаря русского языка и др. славянских наречий" (вып. I, СПб., 1 8 52, стр. 400) и "Русско-нищенский словарь, составленный из разговора нищих Слуцкого уезда Минской губернии, местечка Семежова", Ф. Сцепурой (в "Записках Академии Наук", 1881 г., т. 37). Даже название этого языка одинаково в Малороссии и в Белоруссии. Подольские лирники называют его лебийским или лобурской мовью, а белорусские старцы - любейским (от слова лебий - дед). Только фонетика у подольских лирников - малорусская, а у новоропских шаповалов и белорусских старцев - белорусская. Коновалы, конокрады и барышники также составили род условного В. языка, но очень ограниченного и притом образованного сплошь из перековерканных татарских слов и искаженного татарского счета, чему можно видеть примеры в "Опыте терминологического словаря сельского хозяйства", Бурнашева (СПб., 1844). На Кяхте образовался общий с китайцами торговый русский язык, которого непривычный не поймет. Это - русские слова, исковерканные по китайскому произношению, а речь построена на китайской грамматике, без склонений и спряжений. Ср. С. Черепанов, "Записка о кяхтинско-китайском наречии русского языка" в "Известиях Академии Наук" (т. II, стр. 370-377). Образчики языка русских спортсменов-охотников представил С. Микуцкий в "Материалах для сравнительного и объяснительного словаря русского языка" (вып. I, стр. 490 и сл.). Существование особого бурлацкого языка Даль отвергает, указывая, что на Волге существуют только некоторые специальные выражения, относящиеся к судоходству, да шуточные слова гулливой молодежи (хлебалка - ложка; ядало - рот; нюхало - нос, грабилки - руки и проч.). Таpaбapский язык школьников состоит в перестановке или замене согласных по известному правилу, тогда как гласные остаются неизменными; школьники же прибегают к говору по херам, причем за каждым слогом приговаривают: хер. Подобный же прием замечается и в вышеуказанном словаре нищих Минской губернии, составленном Ф. Сцепурой; в нем попадаются русские слова, к которым приставлен слог бе или ку (сколько - бекулько; встреча - кустреча).

В статье использованы материалы из Большого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.