1) от раскола, который означает также обособление от состава церковного союза или общества верующих, но вследствие несогласия подчиняться данному иерархическому авторитету, по разногласию, действительному или мнимому, в учении обрядовом;

2) от непреднамеренных ошибок в догматическом учении, происшедших вследствие того, что тот или другой вопрос самой церковью не был, в данное время, предусмотрен и предрешен символически. Такие ошибочные мнения встречаются нередко притом у многих авторитетных учителей и даже отцов церкви (например, у Дионисия Великого, особенно у Оригена) в первые три века христианства, когда имела место большая свобода мнений в области богословия, а истины церковного учения не были еще сформулированы в символах и подробных вероизложениях соборов вселенских и поместных.

Источниками Е. обыкновенно были:

1) нежелание иудеев и язычников, а также последователей восточного дуализма, принявших христианство, окончательно расстаться со своим прежним религиозным и философским мировоззрением и усилия скомпилировать в одно целое старые доктрины с новыми христианскими. Смешение восточного дуализма с христианством произвело манихейство, ересь Вардесана, монтанизм, мессалиан и многие др. секты, в несколько изменившемся виде существовавшие даже в новой европейской истории (вальденсы, богомилы и др.). Из смешения с христианством древнего иудаизма возникли самые первые по времени секты, с которыми боролись еще апостолы и отцы церкви II и III вв.; из стремления скомпилировать в одно целое наиболее отвлеченные доктрины христианства (учение о Боге-Слове) с учением о Логосе платоников и неоплатоников получили свое начало Е. рационалистические III и IV в. (монархиане, субординационисты и т. д.).

2) Стремление более сильных умов поставить христианское учение, данное как Богооткровенное, на один уровень с философским миросозерцанием античного мира, обосновать его на философских и диалектических методах последнего. Намерение у этих учителей было доброе, но по самой природе вещей неисполнимое, и привело к рационализму, каковым и была самая сильная Е. всех времен — арианство, с его отраслями.

3) Самобытное богословствование христианских учителей, на основании Св. Писания и чистых начал разума, лишенное узаконенных церковью руководительных начал — церковного предания и общего голоса вселенской церкви. Отсутствие этих начал, при самомнении и самоуверенности, влекло к нарушению нормального состава учения церкви.

Кроме указанных трех категорий учений — Е., расколов, непреднамеренных ошибок церковных учителей, — вне состава символического, общеобязательного для всех христиан учения церкви находятся еще так называемые частные или личные мнения церковных учителей и отцов церкви о разных детальных вопросах христианского учения, которых церковь не авторизирует своим именем, но и не отрицает, предоставляя их благочестивой пытливости верующих (таковы, например, некоторые мнения Евсевия Кесарийского, Григория Нисского и др.). Этим учением о дозволенных частных мнениях православная церковь отличается от католической, которая во всем составе христианского богословия хочет видеть лишь догматы. На пространстве церковной истории, от начала церкви до наших дней, непрерывной вереницей тянется ряд бесчисленных Е., древних и новых; из повторения старых условий возникает повторение старых, лишь видоизмененных внецерковных учений о христианских догматах. Церковь борется с ними, опровергает их, побеждает, а еретиков, после безуспешных попыток обратить их к своему учению, предает отлучению. Греко-Римское государство, в интересах спокойствия, а также "оберегаючи матерь свою, св. церковь", подвергает их уголовному преследованию; еще более фанатические западноевропейские средневековые католические государства предают их сожжению, иногда не желая различать настоящих еретиков от людей науки, не имеющей непосредственного отношения к церковным доктринам, но по теории средневекового католичества долженствующих состоять в зависимости от догматики; их примеру следует (Иосиф Волоцкий — ересь жидовствующих), хотя и не в такой степени и не без протеста лучших представителей самой церкви, древняя допетровская, а отчасти и послепетровская Русь. Значение ересей и расколов в истории состоит в том, что, свидетельствуя о наличности высших духовно-нравственных интересов в обществе в данный исторический период, они, с другой стороны, вызывали на усиленную интеллектуальную деятельность самую церковь, побуждая ее к более подробному раскрытию и более точному формулированию своего учения, наконец — к систематизации его, каковая для церкви Восточной сделана была еще в VIII в. Иоанном Дамаскиным. Полное, вполне научное изучение ересей, особенно древних, в настоящее время представляется еще не вполне возможным; мы знаем их доктрины отчасти только по тем очеркам, какие находятся в ересеологических (описательных) сочинениях древних церковных писателей (ереси трех первых веков), а ереси четвертого и пятого веков — почти исключительно по их опровержениям отцами церкви того времени. Сочинения самих еретиков (древних) истреблялись церковью столь же ревностно, как истреблялись в века языческих гонений списки Св. Писания и сочинения самих отцов церкви. Лишь недавние находки (подлинный символ древних гностиков, сочинения еретика IV века Прискиллиана) дают основание предполагать, что дальнейшее изучение главных рукописных библиотек, как, например, афонская или ватиканская, откроет новые данные для более близкого знакомства с древними ересями.

Лучшая характеристика ересей — у Неандера, в его " Allgemeine Geschichte der christlichen Religion und Kirche" (4-e изд.), систематизация их и генезис — у Гессе, в его "Истории церкви", имеющейся и в русском переводе (Казань, 1863). Подробный рассказ содержания учения ересей — в "Histoire de l'glise" Прессансе, а также в церковной истории отца Владимира Гетте (есть русский перевод). См. также прот. Иванцова-Платонова, "Ереси и расколы трех первых веков" (М., 1877).

В статье использованы материалы из Большого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.